Обещания

Вы когда-нибудь задумывались о том, как доказать дальтонику, что цвет существует? Самодовольному, что он самодоволен, а алкоголику, что он алкоголик? Доказать другому, что ваша собственная боль реальна? Одни считают — всему своё время. Не сейчас, так потом само дойдёт. Иные полагают, что люди испытывающие привязанность к дуракам — дураки сами. Вообще-то люди так не говорят. Люди говорят «любят». Это просто в науке не принято прятать всё многообразие человеческих переживаний за одним единственным словом «любовь», которое каждый понимает так, как ему вздумается и даже может начать священную войну ради неё. И всё же когда испытываешь привязанность к человеку, когда не мыслишь своей жизни без той другой жизни, то невольно задаёшься этими вопросами.

Общее

Возьмём боль. Каким исключительным эмпатом вы себя не считайте, вам никогда не удастся ощутить боли другого человека как своей. Такая способность в принципе существовать может, да. Криста и Татьяна видят глазами друг друга и дают попользоваться своими руками и ногами одна одной. Таня общительная непоседа, а Криста напротив, любит больше спокойствие, но и непрочь поделиться шуткой. Более того, они могут разговаривать «просто в голове» не произнося вслух при этом ни единого слова! Прямо как мы делаем это общаясь сами с собой, размышляя или вот, как сейчас, читая текст.

Вот они могут чувствовать боль друг друга, поскольку их ЦНС связаны воедино, по всей видимости, в таламусе: перевалочном пункте всех возможных телесных ощущений. А вот мы их боль — нет. Равно как и боль Дамьена, на которую ещё пару сотен лет назад глазела городская толпа зевак на главной сцене смертных казней Парижа. Невероятная по своей жестокости смерть, только лишь для доказательства величия одного единственного человека перед всеми остальными.

Значит ли это что эмпатия невозможна, если нервные системы не явяются единым неделимым целым, а люди лишь скрывают от самих себя работу мортидо, говоря понятиями Фрейда? Да вроде бы нет.

Плохие и хорошие

Простейшей формой эмпатии является эмоциональное заражение. Ну вот как в кино: «Все побежали и я побежал». Или даже по-насущнее: «Все воруют, а я что — дурак что ли?» Очень часто моделью нервной системы человека для, например, тех же испытаний новых фармакологических средств, становятся мыши. BALB/c это старейшая линия лабораторных грызунов, которая разводится с 1920 года под строгим контролем, лучше всех изучена и очень часто становится мишенью для тех или иных исследований.

Одно из таких установило, что сниженная способность к эмоциональному заражению в самом деле является предиктором антисоциального поведенческого фенотипа. У таких мышек плохая память на «плохие» события, сниженная реактивность ГГА-оси (иначе говоря, они не стрессуют, если видят насилие над сородичами) и заметное уменьшение социальной активности.

У кого-то возможно рука уже самопроизвольно бросила зигу, а её владелец побежал сдувать пыль со старых евгенистических журналов будучи убеждённым этим экспериментом в том, что всеобщее благо реально: нужно только изолировать всех этих «злых» неспособных к эмпатии людей. Другой заметит, что «есть ложь, наглая ложь и статистика». Перед тем как объяснить, почему статистике верят, хочу заметить ещё одну особенность найденную у этих спокойных мышек.

Повышенный базальный уровень окситоцина. Эту небольшую молекулу часто связывают с доверием. Замечено, что высокий уровень окситоцина сопровождается чувством сопричастности, но... Только к своей группе. Насколько близкими становятся «свои», настолько же чужими становятся все «не свои». Их можно казнить. Их не жалко.

Знание о своём незнании

Однажды ваш друг Джон подходит к вам смеясь и говорит взглянуть на два чудесных одинаковых цветка, которые он только что сорвал во дворе. Однако есть проблема. Вы видите два разных цветка. Один голубой, а другой розовый. Спор разгорается и уже кажется, что ваша годами крепко сшитая дружба вот-вот треснет по швам. Все годы доверия и уверенности друг в друге могут исчезнуть в один миг из-за каких-то двух цветков. Как и во всякой сказке, происходит чудо. Два ваших напряжённых тела вдруг подпрыгивают от неожиданного звука упавшей на пол толстенной книжки по математической статистике.

Медленно, как крадущиеся с интересом в сторону чего-то непонятного коты, вы вместе подходите к ней и видите открытые страницы. Там сказано, что если в каждую руку Джон возьмёт по цветку, дав вам посмотреть в какой руке какой из них, а затем спрячет руки за спину и возможно в случайном порядке поменяет там цветки местами, то с его точки зрения бесконечное угадывание вами верного цвета сможет стать убедительным доказательством того, что какой-то всё же изъян в зрительной системе есть.

На самом деле Джону Дальтону не потребовалось драки. Он — конечно не без помощи других людей и своего брата — смог осознать, что ему недоступно то, что доступно другим. Но не всякого человека увлекает такой поиск истины и увлечение наукой. Не всякому человеку комфортно сомнение и тревога вызываемая им. Если в школьные годы словить math anxiety, или математическую фобию, никак с ней не разобраться, не облачить в слова свои страхи, то в более зрелом возрасте маловероятно появление стремления к точности и полное избавление от беспокойства.

Люди скорее склонны к поиску подтверждения собственных взглядов, чем к их переоценке. Это когнитивное искажение называется confirmation bias. Вообще, идея что самому себе нельзя доверять многих просто пугает.

Тот, кто делает вид, что знает

Сейчас очень модно говорить о больших языковых моделях очень сложными наукообразными словами. Типа, нейронная сеть — это реификация математического понятия параметрического представления функции с помощью чего-то, что в некоторой степени напоминает многослойную структуру коры головного мозга. ChatGPT — штуковина, которая уже очень многим начинает напоминать Эго-машину. Машину содержащую личность, некий дух, который выступает на подмостках картезианского театра.

Это всё безусловно поэтично, но ничего в этом «эго» нет необычного и неизвестного личному опыту каждого человека (возможно даже и опыту других живых существ). ChatGPT лучше представить как идеальную машину по подтверждению собственных взглядов — confirmation bias machine. Машину, которую научили точно таким же способом, которым вы убедили своего друга Джона, что цвет существует. Она различает розовый, голубой и много чего ещё, но сама не видит этого цвета, просто слепо доверяя данным, на которых вы её обучили. Давайте проиллюстрирую иначе.

Девид Дестено изучает природу лицемерия, морали и других социальных эмоций. Участникам одного эксперимента объясняют его суть. Она никак не связана с самим исследованием, а лишь отвлекает внимание. Затем им предлагают сделать выбор задания для себя и для следующего человека, мотивируя эту необходимость тем, что создателям экспериментальных условий ни в коем случае нельзя знать, какому участнику какая задача достанется. Если нужно, можно воспользоваться генератором случайных значений вон в том компьютере. Задания два. Первое лёгкое и занимает где-то минут 10. Этого достаточно чтобы сделать фотографию и пройти небольшой тест. Второе не из самых приятных: нужно решить несколько математических задач, что займёт около 45 минут. Естественно испытуемым всегда доставалась тяжёлая задача, когда они использовали вон тот компьютер. В конце эксперимента участников просят заполнить опросник, где так как бы между делом спрашивают насколько честно они по собственному мнению вели себя во время опыта.

Всего 7 человек из 91 назначили сами себе сложную задачу. Остальные всегда выдумывали совершенно различные причины, которые объясняли их обман при этом выставляя его правильным и честным. Правдоподобные вне всяких сомнений. Как и ответы ChatGPT. Картина сильно изменилась, когда отвечая на опросник их просили занять свой ум (вернее сказать рабочую память) повторением бессмысленных чисел. В этом случае оценка собственного поведения в опроснике становилась справедливой.

Что скрыто за этим UI?

Внутри человека, самого социального вида на Земле, уже давно встроены механизмы справедливости, социальные инстинкты, моральные чувства. То, что захватывает на некоторое время управление речью, вот точно тем же способом как у Кристы и Тани передаётся управление руками и ногами, уже давно известно под именем одной из психических защит.

Рационализация, проницательнейшая догадка психодинамической теории Фрейда (на самом деле его друга), и сейчас заметна каждому без томографов, транскраниальных стимуляций и терморектальных инъекций. Убеждение самого себя — а по сути значимых для нас других — в верности и разумности собственного поведения. Почему не хочется встать с дивана, закрыв бесконечную ленту котиков; записаться на танцы или отказать себе в зависимости никотиновой или алкогольной; завершить отношения, в которых заинтересованы только вы, а не ваш партнёр. Если вам ближе терминология бихевиоральной экономики, то это то, чем занята Система 1: быстро, автоматически и бездумно выстреливает тем, что в голову пришло само. Кстати, именно анализом вот этих вот автоматизмов и занимался психоанализ. Анализ того, откуда в бессознательном, в нашем сердце, есть эти знания. Поэтому изучение того, что думает на самом деле ChatGPT больше похоже на попытку вывести обучающую выборку размеченных данных на основе промтов психоаналитика.

Дело в том, что наше сознание и речь в частности, способны в некоторой степени погасить внутренние импульсы и сгладить аффективные состояния, если мы имеем какую-то удовлетворяющую нас на данном этапе жизни теорию, которую, что очень важно, разделяют те, кому мы доверяем. Для этого практическии не требуются усилия ума. Равно как и ChatGPT не нужно перечитывать целые библиотеки и заново учиться чтобы дать ответ на заданный вопрос. Знание уже присутствет здесь и сейчас. Оно закодировано в гигабайтах параметров нейросети. Но для человека сознание и вторая сигнальная система — лишь напыление сверху всех более древних структур мозга. Оно практически бессильно перед гораздо более требовательными и сильными потребностями в еде, сне, близости, сопричастности и безопасности.

Так что же это выходит: евгенисты зигуют не зря? Выходит люди неспособные к эмпатии представляют реальную угрозу обществу и априори зло? Нет ничего более далёкого от истины. Согласно оценкам ВОЗ в мире каждый сотый ребёнок имеет ту или иную степень ASD, о существованнии которой могут не подозревать не то что люди вокруг, но и сам человек подобно Джону Дальтону, прожившему полжизни даже не догадываясь о своих особенностях цветовосприятия. Скорее общество стигматизацией, предрассудками и не желанием учиться и читать инструкции по эксплуатации самого себя, навредит таким людям. Впрочем как и всем остальным. С таким-то подходом к жизни.

Дело в том, что измерить степень эмпатии удивительно сложно, если возможно. Эмпатия понятие более широкое нежели простое эмоциональное заражение. Если вы никогда не жили в деревне и не представляете быта своих прадедушек и прабабушек, то вряд ли вы сможет сопереживать их проблемам. Не зная ценностей других культур на других метериках, сложно понять причины того или иного их поведения. Да кажется невозможным сейчас сопереживать людям, что пришли на площадь увидеть отвратительно жестокую казнь человека. Всё дело в донастройке морального компаса и социальных инстинков, которую производит само общество в том или ином месте, в той или иной эпохе. И всё же: как работает мораль у тех, кто защищён спокойствием, то есть тех, чей организм не очень здорово приспособлен воспринимать всякие разные эмоции? Обещание.

В среде людей

В настоящее время не существует единой точки зрения на природу эмоций. На то, где именно и как они возникают в мозге, как развиваются с течением времени и что является представительством базовых эмоций. Ещё сложнее говорить о высших когнитивных эмоциях, называемых ещё социальными. Здесь только гипотезы, подтверждаемые ловко спроектированными условиями эксперементов. Одна из них гласит, что социальные эмоции выросли на субстрате базовых для решения проблем обязательств. Живущие в группах существа встречаются каждый день не только со сложностями среды, в которой они должны отыскать пищу и кров, но в значительно большей степени с общественными отношениями. И чем глубже возможны эти личные симпатии, чем сильнее привязанность возможна в принципе для данного вида этих общественных животных, тем богаче и репертуар и палитра всех возможных внутренних аффективных состояний.

Участники эксперимента Дестено чувствовали под напылением эго (или ChatGPT, если вы уже привыкли к этому обозначению), что нарушают невидимый пакт, заключённый с нормами привычными для нашей среды обитания. Люди это чувство называют стыдом¹. Проблема обязательств в экономической теории была не раз математизирована и наиболее простая модель это «Дилемма заключённого». Рэндольф Несси², врач-психиатр сделавший значительный вклад в эволюционную медицину, заметил близость этой модели с теми социальными эмоциями, которые мы все испытываем каждый день.

То есть мы даём обещания не другим. Мы даём их себе. И если нас не интересуют дальнейшие отношения с тем, кому было дано обязательство, если мы боимся собственных неприятных чувств, тревоги, то игра скорее всего будет окончена. «Любые отношения контролирует тот, кого они меньше волнуют».³ Такая борьба внутри нас, называемая экономистами интертемпоральным выбором, происходит всегда пока мы живы и способны общаться.

И происходит она не только в сознании, но по большей части в бессознательном, в тех правилах жизни, которым нас научили родители, соседи, друзья, близкие, незнакомцы из телевизора-ютуба в той среде обитания, в которой мы живём или хотим жить, к которой мы себя причисляем или хотим быть причисленными.

Пустословие

Жизнь близняшек Кристы и Тани (их же две, не одна, правда ведь?) ставит интересные вопросы: где же в таком случае пролегают личные границы и как вообще их определить, обозначить и защитить? могут ли они иметь тайны друг от друга, если рядом всегда есть сторонний наблюдатель за мыслями? как они разрешают внутренние конфликты если их желания не совпадают? смогут ли они уживаться друг с другом всегда и сохранят ли свои отношения?

Эго, наш внутренний ChatGPT, штука, которая стоит нам проснуться соединяет историю всей прошлой жизни воедино — не самый надёжный инструмент для того, чтобы контролировать наши собственные желания. Мы даём обещания только себе. Уже давно перестали давать обещания богу или партии. Обещания родине, нации или экологическому движению стали выглядеть смешно. Лишь единицы способны давать обещание науке и поиску истины, а удаётся их сдержать ещё меньшему количеству.

Закончу ссылкой на рассуждения Джордана Питерсона о моральных обязательствах и музыкой, которая расскажет о них, но уже без единого слова. «Просто в голове».